Все рассуждения об ограниченных возможностях метательного ножа, которые опираются на исторический опыт и здравый смысл, с грохотом разбиваются о его образ, созданный в массовой культуре. Первым источником рассказов о высокой точности и опасности броска ножа, еще до появления телевизоров, был цирк. Трюки, которые выполняются цирковыми артистами высокого уровня, действительно выглядят очень впечатляюще. Броски на разных уровнях, в движении, из неудобных положений, в движущиеся цели в сочетании с другими цирковыми элементами, производят на публику неизгладимое впечатление. Особенно когда нож впивается в доски в миллиметрах головы от милой девушки.

 

Ребенок, который восхищенными глазами смотрит на творящееся перед ним цирковое волшебство, не хочет и не должен знать, сколько пота и крови стоит за эффектными фокусами и меткими бросками. Он запомнил грозного метателя ножей и пронесет это знание с собой через всю жизнь. Но за пределами подготовленной площадки возможности даже отличного циркового метателя ограничены. Он не может взять любой нож и с произвольного расстояния под дождем и ветром точно поразить цель. По воспоминаниям Мухтарбека Кантемирова, метатель ножей, трюки которого он наблюдал в цирке до войны, проводил в тренировках ежедневно по 8 часов. Каждый день по многу часов он отрабатывал свое выступление на невидимой для зрителей разметке арены, строго подобранными под себя ножами, чтобы создать впечатление экспромта. И все же цирковые метатели – реальные мастера метания ножа: вживую, на публике, без дублей и монтажа.

 

Следующим пластом формирования массового восприятия метания ножа являются рассказы о военных разведчиках, бойцах подразделений специального назначения, ветеранах ВОВ, которые меткими бросками снимают вражеских часовых. В этих же легендах всплывают ртутные ножи, броски на дистанции 20+ метров и другие подвиги, достоверность которых вызывает сомнение. Несомненно, кому-то из миллионов людей, которые прошли войну, приходилось успешно метать нож в боевой обстановке. И в моей семье есть такая легенда. Но сейчас реально найти этих людей и попросить повторить бросок не удается. Всё заканчивается на уровне: «Я могу показать место, на котором стоял человек, который рассказывал, что видел того, кто броском ножа убил человека в бою». В действующих спецподразделениях есть немало людей, увлекающихся метанием ножа. Но даже они крайне редко могут припомнить реальные случаи, когда дело доходило до броска ножом. Несмотря на распространенное мнение, применение ножа с целью метания не является отрабатываемым приемом в подготовке спецназа.

 

И, наконец, самый главный, самый массовый источник знания населения о метании ножа – это кинематограф. Многие сотни страниц займет перечисление фильмов, в которых есть сцены с метанием ножа. По мере исчерпания фантазии постановщиков кинотрюков, они обращаются к цирковому опыту. А затем круг замыкается, когда люди начинают метать ножи, подражая увиденному в кино. Но если в цирке мы жестко связаны физикой пространства и навыками самого метателя, то для кинематографа этих ограничений не существует.

 

Профессионального жонглера пригласили сняться в рекламе производителя каких-то известных бензопил; дали сценарий и сказали, что у него есть ровно неделя, чтобы научиться жонглировать 3 бензопилами.

Далее от его имени:

Ну вот, значит, прихожу я на съёмочную площадку. Всё подготовили, навели камеры. Я беру бензопилы и начинаю их заводить... Тут все как тараканы разбегаются по углам и откуда-то голос режиссёра: 

"Вы что, с ума сошли??! Мы думали звук потом наложить!"

anekdot.ru (c)

 

Отсутствие ограничений в кино по физическим свойствам броска сразу же позволило нарастить дальность. Легкий бросок, после которого нож живого метателя упадет на землю через 3 метра, киногерою позволяет попадать в противника с любой дистанции. А если он замахнется, то сможет свободно забрасывать клинок на десятки метров снизу вверх под углом. Ведь киномонтаж дает 100% гарантию втыкания ножа, он всегда приходит в цель острием. То же самое произошло с точностью броска, не предусмотренных сценарием промахов в кино не бывает.

 

А самое главное, теперь любая железка приобретает фантастическую убойность. Нож на 2 сантиметра вошел в живот неприятеля? С предсмертным стоном он валится там, где стоял и через секунду затихает. Брошенный клинок побольше прошивает разгрузку, бронежилет и отбрасывает пронзенного противника. После вхождения в моду фильмов про ниндзя вообще стало непонятно, зачем глупые японцы носят с собой мечи. Ведь можно с 10 метров попасть сякеном точно в висок бегущему самураю  и пробить ему череп. Неважно, что киношным сякеном – метательной «звездочкой» диаметром 10 см и толщиной не более 2-3 мм в реальном мире даже при попадании в открытые части тела можно только рассечь кожу. В кино даже небольшой скальпель пробивает лобную кость. Вообще сценаристы и режиссеры с потрясающим упорством заставляют героя метать нож в лоб противнику. На уровне древнейших рефлексов закреплено инстинктивное движение, убирающее голову, особенно глаза, от летящего в лицо предмета, знаю по личному опыту. Но киношный нож никогда промахивается и не рикошетит.

 

До появления компьютерной графики зрелищность метания была ограничена. Герой махнул рукой с зажатым в ней ножом. Следующий кадр – нож уже торчит из неприятеля или из стены рядом с головой напарницы. Если нужно было более эффектно показать втыкание рядом с человеком, к уже торчащему в нужном месте ножу привязывали проволоку, а потом с силой выдергивали. В фильм эта сцена шла в обратной перемотке. Актеры метали в технике плашмя за клинок, как это делали бы живые люди, оказавшиеся в подобной ситуации.

 

С появлением компьютеров технические ограничения перестали сдерживать фантазию авторов. Стало возможно показывать полет ножа во всей его красоте. И ножи начали приобретать свойства управляемых реактивных снарядов. Летать по искривленным траекториям с огибанием препятствий, произвольно изменять вращение в полете, пробивать насквозь преграды. Апофеозом подобного подхода на сегодняшний день является «Дом летающих кинжалов».

 

К сожалению, мало кто критически относится к информации, которая исходит от телевизора (касается не только метания ножей). В результате опыт детского метания ножичков, на который проецируется знание о реальном метании в цирке, сверху обильно приправлен фантазией знакомого дембеля. Завершают этот винегрет многочисленные образы из фильмов. Получившаяся фантазия однозначно говорит о возможности применения метания ножа в боевых условиях, его эффективности в борьбе с экипированным противником, высоком поражающем факторе. 

 

Большинство из людей, свято верящих в то, что демонстрируемые в кино приемы метания ножа отражают уровень подготовки спецназовца, сами метанием ножа не занимаются. Метательные тренировки не распространены широко, компании подходящей нет, требуются осознанные действия для организации процесса. Потом человек довольно быстро убеждается на практике, что сколько ни тренируйся, с 20 метров нож в яблочко стабильно не положишь. Это разрушает привычные стереотипы, заставляет думать, чего люди не любят в принципе. 

 

Поэтому не пройдет вера в настоящее метание ножа из тайного искусства ниндзя, которое позволяет издали наповал разить любого врага. Будут продолжаться экранизации многочисленных легенд, которые  значительно шире распространены на Западе, нежели в самой Японии. Пока есть вера в идеальное метание, будут и люди, которые на этой вере будут зарабатывать деньги. Продавая фильмы, сувениры, символы приобщения к тайному знанию, право посидеть на месте знаменитого учителя и т.д. К реальному метанию ножа, его возможностям и сферам применения все это отношения практически не имеет. Если бы метаемое руками оружие было так эффективно, как о нем говорят, то ассортимент вооружения современного воина выглядел бы по-другому.

 

В архивах Новочеркасского музея хранится документ эпохи русско-японской войны — простой рапорт начальству:

"... мы сидели во второй линии охранения, жгли костёр (линия фронта была достаточно далеко), варили еду. Вдруг из кустов выскочил японец в чёрном, стал шипеть и странно размахивать руками. Есаулом Кривошлыковым был ударен в ухо, отчего вскоре и помер..." (c)